Нильс Стуре дал своим воинам сигнал наступать, и те быстро и со всей жестокостью расправились с датскими заслонами. Затем, достигнув датского лагеря, дарлекарлианцы — наиболее грозные и беспощадные из шведов — с ревом бросились на слабо прикрытые защитниками восточные валы укрепления. Тем временем войско из Стокгольма, ведомое Поссе и Тролле, высадилось на берегу, перегруппировалось и устремилось в атаку в направлении монастыря, надеясь застать датчан врасплох и смять их массой, что вполне удалось. Нападение отрядов Поссе стало полной неожиданностью для датчан. Лучшая подготовка, равно как и превосходное вооружение королевского войска, мало помогала ему перед лицом обрушивавшихся со всех сторон масс выкрикивающих боевые призывы и просто дико орущих шведов. Датчане были не новичками, но профессионалами своего дела и, как подобает профессионалам, сражались с большим умением и мастерством. Однако неприятель находился повсюду, тесня датскую пехоту в рукопашной и одного за другим сбрасывая с коней датских рыцарей. Оказавшись на земле, такой рыцарь не успевал подняться, как столь призираемые им накануне битвы крестьяне-солдаты начинали дубасить бедолагу палицами и дубинами, колоть ножами и кинжалами. Христиан разделял высокомерное отношение своих рыцарей к противнику и ни в грош не ставил узурпатора и бунтовщика Стена Стуре, а потому не сомневался, что сумеет легко разгромить шведов, если те отважатся на сражение, но получилось так, что он вместе с армией вошел в западню, точно слепец. И что же теперь? Королю приходилось взирать на то, как j гибнут его гордые воины, как враг раз за разом теснит их в яростных атаках. Приходилось думать не о том, как победить, а как спасти хоть кого-то. Нельзя сказать, однако, что и шведы так уж гладко и уверенно шли к це - ли. Кнут Поссе — в отличие от Стена Стуре — ударил неприятеля в лоб, за что и поплатился. Кто-то из датских арбалетчиков ранил его в ноги, а потом датский или германский пехотинец приложил по голове боевым топором. Истекающего кровью и умирающего предводителя отвезли обратно в Стокгольм. Несмотря ни на что, подобная потеря не поколебала решимости шведов, которые чувствовали близость победы и с удвоенной силой бросались на врага. Христиан совершил ряд промахов и просчетов. Возможно, он представляется не идеальным командиром, но что совершенно точно, это то, что его нельзя назвать трусом. Вместе с отрядом личной стражи он устремился в гущу дерущихся, чтобы отбросить шведов и привести в порядок расстро - енные порядки войска. Возможно, король искал смерти, предпочитая с честью погибнуть в битве, нежели сохранить жизнь, но заклеймить себя пятном позорного поражения. Так или иначе, храбрый напор датского предводителя свело на нет небольшое пу- шечное ядро, ставшее причиной тяжелого ранения короля. Место государя занял один из его храбрейших и наибо - лее прославленных приближенных и военных предводителей, граф Странге Нильсен, попытавшийся собрать войска под «Даннеброгом» — красным с белым крестом королевским флагом датчан. Уже очень скоро Нильсен был убит. Датчане и германцы стали поддаваться. Сначала в бегство обратились лишь немногие, но вот за ними последо - вали сотни удирающих солдат — целый поток людей, думающих только о том, как бы спастись. Назвать подобное организованным отступлением просто не представляется возможным, бегство — притом бегство паническое — закончилось катастрофой, когда рухнул, не выдержав тяжести людей и коней, шаткий мостик между континентальной частью и островом Кепплингегольм. Датские лодки, посланные теми, кто остался караулить эскадру, подошли к берегу и подобрали уцелевших. Как только на борт поднялись последние из тех, кого еще представлялось возможным спасти, флот немедленно отбыл назад в Копенгаген. Король Христиан потерял половину солдат: 900 человек утонули, еще 900 сдались триумфаторам - шве - дам в лагере, почти все прочие из тех, кто не успел или не захотел покинуть поле, остались лежать на нем, уснувшие вечным сном.