Расстановка сил 7 сентября крестоносцам оставалось покрыть до Арзуфа 10 км — длинный марш, принимая во внимание условия, в которых разворачивались события. Саладин же не собирался допускать их в город и нашел подходящее место для того, чтобы дать решающий бой крестоносцам и сбросить их в море. Сарацины действовали с присущей им подвижностью и гибкостью: конные лучники осыпали врага стрелами и тут же отходили, уступая место следующим отрядам. Ничто, казалось, не предвещало чего-то нового — обычные стычки на марше, только и всего. Так продолжалось примерно до 11.00 утра, после чего сарацины взялись за франков серьезно. Крестоносная армия продвигалась с боем, образовав оборонительный периметр для прикрытия драгоценного обоза и незаменимых рыцарских коней. Можно сказать, что битва шла уже несколько дней, однако до сих пор в довольно вялой форме, пока боевые порядки крестоносцев сдерживали наседавших на них конных лучников. До сих пор сарацины не предпринимали попыток разделаться с врагом решительной атакой, что, как видно, и вознамерились сделать на сей раз. Натиск сил Саладина сдерживался за счет четкого взаимодействия всех родов войск. Копейщики защищали арбалетчиков от непосредственной угрозы рукопашной и прикрывали щитами от стрел, тогда как меткая стрельба арбалетчиков множила потери во вражеском стане, в то время как опасность контратаки железной лавы конницы франков не позволяла мусульманской армии развернуть генеральный штурм. Для пехоты в арьергарде боевого порядка такой способ ведения боевых действий напоминал отступление с боем, потому что, как уже говорилось, большую часть времени франки шли спиной на юг, лицом встречая атакующего неприятеля. Крестоносная армия походила на «кочующий котел», отрезанный со всех сторон, однако способный при этом продолжать движение, пусть и очень медленно. Мусульманские отряды бросались на живые брустверы со всех сторон: спереди, слева и сзади — повсюду находились только враги христиан. Справа оставалось море. Единственная надежда состояла в продвижении, задача крестоносцев заключалась в том, чтобы продолжать идти, а мусульман — в том, чтобы сначала заставить крестоносцев остановиться, а потом сокрушить их.