За день до битвы армия Филиппа Августа находилась в Турне, примерно в 20 км восточнее Бувина. Хотя Турне принадлежал графу Фландрии, жители города не поддержали своего государя, Феррана Португальского, в его споре с королем. (На протяжении всего периода Средних веков, даже в ходе Столетней войны, когда город десятилетиями находился фактически на вражеской территории, Турне неизменно сохранял верность французским королям.) В Турне король и его приближенные держали военный совет и решили выступить навстречу противнику и сразиться с ним так скоро, как только представится возможным, однако они не собирались биться на невыгодных им позициях. Рассвет дня битвы застиг войска коалиции под Мортанем, всего в 12 км к юго-востоку от французов. Согласно так называемому «Рассказу Реймсско- го Менестреля», только там, под Мортанем, предводители коалиции узнали о наличии поблизости французской армии и, услышав новость, возрадовались, ибо «считали, что поймали их (французов) в сети». Уверенные в победе над французским королем и его войсками, лидеры коалиции, похоже, беспокоились только о том, чтобы поскорее схлестнуться с врагом, а не о том, как и где — на благоприятной или нет местности — предстоит померяться силами. Под Бувином Филипп нашел мест - ность, которую счел благоприятной для боя. Он решил занять позиции на противоположной стороне реки Марку Бу- вина, рядом со старой римской дорогой, по которой пролегал его путь. В часовне в Бувине король «в полном вооружении» в обществе баронов слушал мессу. Затем он, согласно Менестрелю, обратился к ним с такими словами: «Мессиры, вы мои люди, а я ваш государь... Я всегда любил вас и оказывал вам великую честь и сполна жаловал вас тем, что имел. Я никогда не поступал с вами несправедливо и не делал вам ничего дурного, но всегда правил вами как должно. Во имя Господне, я прошу вас сегодня защитить меня и самих себя вместе со мною. И если вы думаете, что во благо короны лучше послужит иной из вас, я принимаю это и желаю всем сердцем и доброй волею, чтобы было так». Французские бароны ответили: «Государь, во имя Божье, мы не хотим иного короля, кроме вас. Скачите смело на неприятеля, мы готовы умереть за вас». Затем они вышли из церкви и приказали развернуть знамена, включая Орифламму, которую поднимали перед битвой с противником, которого король считал неверным, еретиком или бунтовщиком. Как мы знаем, именно так и обстояло дело в тот момент, поскольку графы Фландрии и Булони, как и прочие французские нобили, поддерживавшие врага, являлись самыми настоящими мятежниками. Кроме того, поскольку папа Иннокентий III предал императора Оттона анафеме, воспретив поддержку отлученного от церкви, сторонники его могли считаться также и еретиками.